— Лукас? Мне показалось, я теряю твой сигнал.
Я останавливаюсь. Лукас подносит палец к губам и тут же делает знак идти дальше.
Голос Дока отдается эхом от камней.
— Это не оптимально, как ты и сам понимаешь, я уверен. Вы должны оставаться вместе. Могу я тебе напомнить, что двенадцать Икон продолжают функционировать в полную силу? Может быть, ты забыл, что не существует никакого известного оружия, за исключением вас четверых и ваших особых способностей, которые могли бы причинить им хотя бы небольшие повреж…
— Parce metu, Док, — с усмешкой перебивает его Лукас.
Он минует очередной подъем тропы, таща меня за собой.
— Освободись от страха? — переводит Док. — Но я не умею бояться. Это не заложено в мои параметры. Я просто отмечаю, что ты, похоже, не помнишь: завершение неотложной задачи требует от вас всех защищать друг друга, пока вы не окажетесь в безопасности.
— Я за ней присмотрю, Док. Ты не беспокойся, — говорит Лукас, сжимая мою ладонь.
— Я также опасаюсь, что ты, судя по всему, приближаешься к границе зоны связи, которую обеспечивает реле-транслятор Фортиса. В разговорном языке есть выражение: «С глаз долой, из сердца вон».
— А это и вправду так? — поддразнивает Дока Лукас, подмигивая мне.
— Разумеется. Хотя в моем случае звучит слегка иронично, — продолжает Док, с легкостью углубляясь в лингвистику. — То есть если помнить, что я не имею ни глаз, ни сердца, о которых стоило бы говорить. Поэтому эта фраза скорее должна была бы звучать так: «Прочь из зоны связи, прочь из зоны досту…»
Лукас отвечает тем, что просто выключает свой браслет одним движением пальца.
— Вне зоны связи, — усмехается он. Потом, немножко подумав, снимает браслет и вешает его на кривой кактус, что стоит у самой тропы. — Прости, Док.
Я качаю головой:
— Ох, зачем ты так? Он же добра желает.
Лукас с улыбкой шагает дальше, держа меня за руку.
Я не могу не улыбнуться ему в ответ.
— И кстати, что, если он прав? Если Фортис проснется и не найдет нас, он взбесится. Мы ведь не должны покидать лагерь, помнишь? Это слишком опасно.
Я и сама себя гадко чувствую, произнося это.
— Может, это как раз я опасен, — снова подмигивает Лукас.
— Ты? — Я делаю большие глаза, и он тяжко вздыхает:
— Да успокойся ты, Дол! Док нас простит. Мы ведь ненадолго ушли, а три человека — это уже толпа. Да и в любом случае мы почти пришли.
Лукас резко останавливается и с силой тянет меня к себе. Я выпрямляюсь и залезаю на какой-то камень, чтобы стать вровень с Лукасом. Позволяю себе почувствовать тяжесть его сильных рук, легших мне на плечи.
— Я хотел это сделать с тех самых пор, как мы ушли из миссии. — Лукас прижимается лицом к моей шее.
Я морщусь, когда он ударяется о мой подбородок, а потом улыбаюсь, потому что тоже этого хотела, и целую его в макушку.
— И все же ты позволил такой мелочи, как падение с неба, остановить тебя?
Лукас смеется:
— В следующий раз не позволю.
И я тоже.
И в это самое мгновение, наплевав на Лордов и прочее, я чувствую себя самой счастливой девушкой в мире.
Я соскакиваю с камня и прячу лицо на груди Лукаса. Меня охватывает чувство защищенности, и на какое-то мгновение я притворяюсь, что так оно и есть.
— Знаешь, иной раз мне кажется, что четверо Детей Икон — это в два раза больше, чем нужно, — говорит Лукас. — По крайней мере, на этой неделе точно так.
Я поднимаю голову и смотрю на него:
— А ты никогда не думал о том, что таких, как мы, может быть и больше? Не четверо?
Мои собственные слова кажутся мне глупыми в тот самый момент, когда я их произношу.
— Нет, — отвечает Лукас. — Но я постоянно думаю о том, что происходит в голове той, которая сейчас стоит прямо передо мной.
— Вот это. — Я снова прижимаюсь лбом к его груди.
— Вот как…
Он говорит очень тихо, я почти не слышу его. Я смотрю вперед, вижу, как садится солнце, и это такой же прекрасный закат, как все виденные мной прежде, даже в миссии.
Нет, этот прекраснее. Этот самый прекрасный из всех.
От самого холма и до горизонта тянется пространство неумолимых камней, и сухих кустов, и щебня, пересеченное длинными тенями, пурпурно-синими, растворяющимися в сухой красной почве пустыни. Я вижу изогнутую линию горизонта, и меня вдруг на мгновение пронзает странное чувство: будто я стою на вращающемся шаре, несущемся сквозь пространство.
Наша планета. Наша Земля. Это ошеломляет.
«Все через минуту исчезнет, — думаю я, — и закат, и это ощущение. Но пока что и этого достаточно».
Одно только верно в этой Вселенной, где все остальное неправильно.
Я улыбаюсь, откинув голову, чтобы заглянуть в лицо Лукасу:
— Это совершенство.
— Тебе нравится? Я нарочно для тебя сотворил. — Лукас улыбается. Он выглядит почти смущенным. — Это подарок.
— Вот как? — Я смеюсь. — Тогда я сохраню его навсегда.
— Отлично, — усмехается Лукас. — Держись за это. И припрячь так, чтобы не потерять.
— Припрячу, — обещаю я.
— Ты прекрасна, — шепчет Лукас.
— Замолчи, — шепчу я в ответ, поддразнивая его. — Вот это все — да, прекрасно.
Эти слова — чистая правда. Закат — закат Лукаса, а теперь и мой — невероятно, поразительно красив. И это значит, что мы должны будем сотворить его еще раз.
Потому что мы живы.
Но пока что с нас должно быть довольно.
Солнце медленно опускается к горизонту. Лукас кивает, шепча мне в ухо:
— Видишь? Вот так все и происходит. Сейчас солнце скроется, но оно всегда появляется снова.